Матери-одиночки, выпускницы детских домов, жертвы домашнего насилия — все они, зачастую, остаются без крыши над головой и средств к существованию

В каком положении могут оказаться женщины, имеющие ребёнка до 1 года и находящиеся в декретном отпуске, если они — матери-одиночки, выпускницы детских домов, жертвы домашнего насилия?

К примеру, 27-летняя Айгерим (имя изменено), выпускница детского дома, прежде чем оказаться под опекой темиртауских общественников, пережила многое.

«Я выросла в детском доме — мамы нет, а с отцом не общаемся, у него другая семья. Мы были в детском доме с младшей сводной сестрой. В 2010 году нас забрала оттуда тетя, но потом пришлось съехать в общежитие — не сошлись характерами. От меня все отказались, я сама выживала как могла. По общежитиям скиталась. Там переночую, тут переночую… С первым сожителем познакомилась в 19 лет. Он бил меня беременную об бетонную стенку головой. А я боялась обращаться в полицию. Его родители с нами жили, но они его побаиваются. Мама говорила, что он изменится, это временно, надо потерпеть.

Я родила ему дочку, у неё была мышечная атрофия, она часто болела. Как-то в очередной раз мы с дочкой лежали в больнице. Я много думала и поняла, что больше не смогу терпеть. Вот выпишусь сейчас, а он скажет: «Ты в больнице с кем-то встречалась, гуляла от меня». Он ревновал всегда. И когда сказали, что нас выписывают, то мы с дочкой сбежали в Дом мамы. Я узнала из интернета, что туда принимают женщин до 30 лет с детьми. Муж меня искал, конечно – писал, материл, говорил, что я проститутка, сбежала шляться… Я в Доме мамы прожила полгода, потом дочь сильно заболела и в 2015 году умерла. После этого вообще все плохо было. Я, бывало, даже на улице ночевала, много плакала. Перебивалась разными заработками – раздавала листовки, мыла посуду, полы, была официанткой. Работодатели не всегда денег давали, обманывали. В основном тогда мне хватало только на продукты», — вспоминает женщина.

Как рассказывает Айгерим, через пару лет жизнь потихоньку наладилась. Она нашла стабильную работу, стала снимать квартиру вместе с другом. И как-то раз к нему в гости пришел знакомый.

«Через несколько дней после нашего знакомства он меня позвал в гости, чаю попить. Я поехала. Он говорил, что в городе живёт, а оказалось, что в посёлке, куда меня и увез. Украл, получается. Там сказал: мол, я устал быть один, надо создавать семью, у нас все будет нормально, я буду работать, ты будешь дома сидеть, на хозяйстве. И я согласилась, подумала – может, он нормальный человек. Хотя сначала он мне даже не нравился. Потом привыкла… Сначала он нормальный был, а потом стал агрессивный, начал меня бить. Я родила ему двоих сыновей, одному сейчас четыре годика, второму два. Мать гражданского мужа меня тоже не любила... И в какой-то момент я сказала, что поеду в гости к сестренке, забрала старшего сына и уехала. И в итоге попала в кризисный центр в Темиртау», — рассказывает она.

Недавно Айгерим родила своего четвертого ребёнка от нынешнего молодого человека, с которым, как она надеется, у них все будет хорошо.

«Айгерим в 2020 году проживала сожителем в сельской местности Карагандинской области. После того, как её избил сожитель, ей некуда было обратиться, так как для обращения к участковому инспектору необходимо ехать в районный центр. Женщина оставила 11-месячного малыша дома со свекровью, которая полностью была на стороне сына, и уехала в город. Во время карантина по Карагандинской области кризисный центр для женщин, переживших насилие, работал только в Темиртау, и в акимате Карагандинской области, куда женщина обратилась, ей рекомендовали обратиться к нам», — говорит Светлана Гаркуша, юрист ОО «Центр развития и социальной помощи населению «Мой Дом».

Женщина рассказала общественникам, что свекровь забрала у неё карточку, на которую поступало пособие по уходу за ребёнком до года, и полностью распоряжалась этими деньгами.

«Со слов Айгерим, свекровь не давала ей денег на содержание ребёнка. Ни фруктов, ни молочных продуктов, ни памперсов, ни одежды она не могла купить для сына. Было принято решение заблокировать банковскую карту и открыть новую для получения пособия. Кроме того, Айгерим получила психологическую и юридическую помощь, была куплена одежда для неё и для сына. Также женщина подала на сожителя в суд на взыскание алиментов», — продолжает Светлана Гаркуша.

Еве всего 19 лет, она в кризисном центре новенькая, живёт дольше месяца. Её сыну чуть больше года.

«Я с четырёх лет в детском доме. Мама оставила меня в полицейском участке, и оттуда меня отвезли в приют. Родителей не видела, только один раз дедушка приходил, когда мне было 5-6 лет. Но больше я его не видела и ничего о нём не слышала. В детском доме я жила до 16 лет. Потом поехала учиться в колледж в Нур-Султане на повара. Жила в общежитии, это бесплатно было для меня как для выпускницы детского дома, и получала стипендию 14 тысяч тенге. Тогда это был весь мой доход. В колледже познакомилась с парнем, забеременела. Какое-то время жили с ним вместе, но он начал руки распускать. Потом где только ни жила, денег не было, только пособие по уходу за ребёнком», — рассказывает Ева.

Из-за юридической неграмотности Ева потеряла место в очереди на получение жилья из госфонда, где она стояла как выпускница детского дома: чтобы оформить пособие по уходу за ребёнком до года, нужна была прописка, и Ева сделала её не в том регионе, где стояла в очереди на жилье. Девушке требуется психологическая поддержка, в том числе элементарное социальное сопровождение. Необходимо получение специальности, но обучаться не может, так как должна ухаживать за малышом.

Сейчас Ева в растерянности. Но очень хотела бы отыскать свою маму.

«Знаю, что её зовут Мажурина Татьяна Геннадьевна. Когда я выпустилась из детского дома, мне дали номер телефона, сказали, что она на зимовке в Агадыре и по этому номеру с ней можно связаться. Я стала звонить, отвечал мужчина – то он на обеде, то занят, то не может дать ей трубку, то она не рядом. Я уже потеряла надежду. И в один из звонков он сказал, что мама уже уехала. А потом, находясь в Доме мамы в Нур-Султане, я тоже пробовала найти родственников. Там мне помогли, сказали, что мама в Агадыре, но где именно – не знают. Дали ещё адрес старшего брата, который живёт в Пришахтинске, но я о нём впервые услышала и не пыталась связаться. Что делать дальше, я пока не знаю», — говорит девушка.

Увы, истории Айгерим и Евы – не частные случаи. Многим женщинам, у которых нет родных, приходится рассчитывать только на себя в один из самых уязвимых периодов жизни – декретный отпуск и отпуск по уходу за ребёнком до 1 года.

«Когда к нам в кризисный центр попадают женщины, конечно, мы узнаем их истории. Многие оказываются в трудных ситуациях после детского дома. У них нет навыка семейной жизни, девочки торопятся выйти замуж, не всегда удачно. И, общаясь с такими женщинами, мы увидели, что самая большая проблема обычно – экономическая. Попросту говоря у них нет денег. На жилье, что влечет за собой пополнение рядов лиц без определенного места жительства; на лечение, что в итоге приводит к тому, что человек получает инвалидность. И эта проблема является ключевой для многих женщин, попадающих в наш центр. Особенно женщин с маленькими детьми», — считает Светлана Гаркуша.

Именно то, насколько реально, а вернее, нереально – выжить на пособие по уходу за ребёнком до года, и стало темой исследования, проводимого ОО «Мой дом». В Казахстане в плане пособия на ребёнка для женщин, находящихся в декретном отпуске, для работающих и неработающих матерей предусмотрены различные условия. Пособие по рождению ребёнка выплачивается из государственного бюджета, если речь идёт о неработающих мамах. Женщины, которые трудились до выхода в декрет, получают деньги из тех отчислений, которые производятся из заработной платы.

Размер пособия по уходу за ребёнком в Казахстане составляет: на первого ребёнка — 5,76 МРП; на второго ребёнка — 6,81 МРП; на третьего ребёнка — 7,85 МРП; на четвертого и более ребёнка — 8,90 МРП.

«Размер одного МРП на 2020 год, когда мы проводили исследование, составлял 2 651 тенге. Соответственно, пособие по уходу за ребёнком до года в 2020 году для неработающих мам составляло: на первого малыша – 15 270 тенге; на второго – 18 054; на третьего – 20 811; на четвертого, пятого и последующих – 23 594 тенге. Мы собрали разных женщин, которые объединяло наличие ребёнка до года, и попросили их рассказать о том, с какими они сталкиваются проблемами. Во-первых, низкий доход женщин, ухаживающих за ребёнком, не позволяет обеспечить нормальный уровень жизни – не хватает денег на продукты, одежду. Во-вторых, возникает угроза безработицы, так как в декретном отпуске теряется квалификация и нет трудового стажа. Вместе с тем необходимость искать дополнительный заработок нарастает. В-третьих, у женщин нет возможности полноценного отдыха, нет денег на развлечения для ребёнка, нет возможности заниматься своим творческим развитием, занятиями по интересам или спортом. Добавляются также постоянные конфликты с мужем из-за отсутствия денег, угроза развода со стороны супруга, материальная зависимость от супруга или родителей. В целом у нас нет признания социального значения материнства, уход за ребёнком не оплачивается и не входит в трудовой стаж. Растёт риск криминального поведения (занятие проституцией, мелкие кражи) и, соответственно, угроза торговли и сексуальной эксплуатации женщин, которым нужно заработать денег на содержание ребёнка. В общем, проблем оказалось очень много. И основным способом улучшить ситуацию мы видим в том, чтобы изменить действующее законодательство с целью защиты экономических прав женщин и в предоставлении Парламенту Республики Казахстан доказательств того, что получаемых пособий не хватает на достойную жизнь», — говорит юрист.

В рамках исследования около 40 женщин в течение трёх месяцев вели дневники прихода-расхода денежных средств. Они записывали, сколько получили пособия и как потратили.

«Например, одна из них каждый раз могла купить на ежемесячное пособие только четыре упаковки детского питания и две пачки памперсов. Она поделилась мнением, что данное пособие совершенно не отвечает реальности, и отметила, что для покрытия всех нужд ребёнка и обеспечения более-менее достойной жизни нужны каждый месяц дополнительно ещё одежда для ребёнка, витамины и фрукты. Поэтому пособие нужно увеличить по меньшей мере в 10 раз. А также было бы отлично, если бы была возможность отдавать ребёнка в сад/ясли сразу с одного года или увеличить выдачу пособия на ребёнка до возраста двух лет. Ещё одна соисследовательница жила на съемной квартире, и ей в месяц необходимо было только на оплату квартиры и коммунальных услуг около 65 тысяч тенге. Кроме получаемого пособия, других источников дохода у соисследовательницы нет. Все пособие фактически тратилось на продукты в магазине за один раз. Ещё одна женщина взяла кредит в банке на покупку кроватки и коляски для ребёнка и ежемесячно должна была выплачивать банку 35 тысяч тенге. Поэтому женщина сильно зависит от родителей, которые помогают финансово. Ещё у одной участницы исследования ребёнок с хроническим заболеванием, девочка нуждается в дополнительном уходе и массаже минимум 3 раза в неделю. А получаемого пособия хватало только на оплату четырёх сеансов массажа», — отмечает Светлана Гаркуша.

В подкрепление своих выводов общественники взяли республиканскую статистику: 49.59% казахстанских родителей тратят пособие по уходу за ребёнком до года меньше, чем за одну неделю. 23,98% родителей указали, что тратят пособие по уходу за ребёнком за неделю. 9,26% — «растягивают» полученную сумму на две недели, 3,27% расходуют её в течение трёх недель, а 6,81% опрошенных удается экономно тратить выделенные государством средства в течение месяца. Ещё 7,08% проголосовавших указали другой вариант ответа: за 10 минут, за 30 минут, трачу на погашение кредита, кладу на депозит.