Медики не просили компенсацию, государство само пообещало. Если уж сказали, зачем тогда обманывать и не давать?

Результаты недавнего опроса среди медработников пугают, шокируют, вызывают отчаяние. Исследование организовал аналитик и консультант по вопросам экономики и финансирования здравоохранения Марат Мамаев. 4 715 респондентов, задействованных в борьбе с коронавирусом, ответили на вопросы касательно выплат компенсаций и надбавок.

Напомним, власти обещали медработникам, заразившимся COVID-19 на работе 2 млн тенге. Правда, затем эту выплату отменили – с формулировкой «расслабляющие» и «излишние» (цитата главного санврача страны Ерлана Киясова). Минздрав оставил в силе лишь компенсацию в размере 10 млн тенге в случае гибели медика, плюс чиновники с гордостью рапортовали о надбавках, положенных сотрудникам, находящимся «на передовой».

Так вот, из 4 715 опрошенных 78% имеют опыт борьбы с коронавирусом. Каждый второй медработник, принимавший пациентов с КВИ не получил никаких мер материального поощрения (речь об упомянутых ежемесячных надбавках и единовременной компенсации в случае смерти). Лишь 12% респондентов получали обещанную надбавку! Половина опрошенных переболела ковидом и связывает данный факт именно с трудовой деятельностью. В то же время, 90% заболевших заявили, что так и не получили единовременную компенсацию – то есть те самые 2 млн тенге. Сложности с получением данных выплат возникали у сотрудников поликлиник и стационаров.

Если говорить о характеристике выборки, то 61% из опрашиваемых – врачи, 32% – средний медперсонал, то есть фельдшеры, медсестры и медбратья. Оставшиеся 7% приходятся на лаборантов, младших медработников и водителей скорой помощи.

Эти результаты Azattyq Rýhy попросил прокомментировать автора исследования Марата Мамаева. В итоге разговор получился продолжительным и содержательным, причём обсудили мы не только проведенный им опрос. Оказалось, что у казахстанского Минздрава отсутствует системный подход по ряду направлений. Вот тут стало ещё печальнее и тревожнее...

– Итак, к каким выводам вы пришли после проведения опроса?

– Сам подход распределения бюджетных средств был не подходящим. Было неправильно пытаться делить и классифицировать медицинских работников по признакам – участвовал ли ты в борьбе с ковид или не участвовал, соответствуешь ли ты определенным критериям или нет. Если уж выдавать, то нужно было выдавать всем, возможно не такими большими суммами, но нужно было поддержать всех медиков, а не создавать напряженность.

Я не претендую на исключительность этого опроса, но это сигнал о том, что нужно проводить такие опросы, которые показывают совсем другую реальность, а не ту, о которой нам докладывают официальные лица и где звучат совсем другие цифры.

Я обращаюсь ко всем неправительственным организациям, которые представлены в медицине, но почему-то не всегда активные: проводите опросы, разговаривайте с людьми. Потому что все эти реформы, все эти преображения, которые пытаются сделать наверху, внизу не принимаются. Получается, что тогда нет смысла их проводить. Простая поддержка, которой медики должны были только радоваться, на самом деле привела их в отчаяние, потому что большинство из них её просто не получило.

– Почему так произошло? Это коррупция или же бюрократия, из-за которой медикам приходилось в буквальном смысле доказывать, что выплаты они заслужили.

– В целом надо смотреть системно, понять, почему это происходит, искать глубинные причины. Мы изучили данные, провели анализ регуляторной среды, посмотрели, как выстроены бизнес-процессы и сделали основные выводы. Первая причина, по моему мнению, это отсутствие устойчивых и готовых механизмов распределения средств выделенных на поддержку медицинских работников в условиях кризисных ситуаций.

Это проявилось в первую очередь из-за неэффективности межведомственного взаимодействия, то есть между участниками процесса по распределению надбавок и единовременных выплат.

Например, в приказах Минздрава есть множество критериев отнесения или определения адресатов государственной поддержки. Это и усложнило администрирование бюджетного процесса. То есть медику нужно было доказать, подходит он по критериям или нет, собирать разные справки, ПЦР, то есть создалась некая гонка, в которой ты должен доказать, что не просто участвовал в борьбе с коронавирусом, но ещё и подходишь по критериям. В целом эти условия, что ты постоянно должен доказывать и тормозили процесс распределения средств.

Затем был и некорректный подход к распределению средств. В условиях неблагоприятного финансового положения управление кадровыми ресурсами требовало внушительных кадровых вложений, но при этом сама система здравоохранения недофинансирована. Отношение государственной политики к охране здоровья было построено на определенной уверенности в управляемости процессом распространения заболевания. Эта уверенность и привела к тому, что было сформулировано определенное видение по потребностям в кадровых ресурсах.

То есть они (Министерство здравоохранения – AR) определили объём потенциальной нагрузки на систему здравоохранения, потребность в кадровых ресурсах, и чтобы их поддержать, необходимый объём средств. Соответственно бюджет под эту «потребность» подбили, посчитали и выдали деньги. То есть была уверенность, сколько кадровых ресурсов в пандемию будет задействовано, но на деле мы столкнулись совсем с другими обстоятельствами.

Были волны заражений, масса пациентов, а кто-то из врачей начал вообще не выходить на работу. Летом прошлого года мне знакомый говорил, у него на целое отделение терапии был только один врач, а остальные все заболели и находились дома. Вот такая ситуация была, и такая картина была не только в одной больнице, а в целом во всех «горячих эпидемиологических точках». Возникла ситуация, когда потребность в кадрах срочно возросла, были задействованы волонтёры. Нужно было срочно найти людей, которые бы участвовали во всей этой работе. То есть потребность возросла, а бюджет уже утвердили. Откуда взять деньги?

Такая ситуация позволяет сделать выводы о том, что в отсутствии стабильных инструментов прогнозирования в системе здравоохранения, высокая степень классификации адресатов господдержки была неспособна отвечать оперативным потребностям. Из чего следует, что нужно было максимально поддержать всех медицинских работников.

И потом весь этот процесс сопровождался неким информационным бункером. В самом процессе распределения средств участвовали управления здравоохранения и акиматы, при которых функционировал коллегиальный орган, который решал, кому платить, а кому нет. Министерство здравоохранения руководило в целом этим процессом, Министерство труда и соцзащиты со своей стороны в автоматическом режиме проверяло информацию о единовременных социальных выплатах.

Понимаете, как много административных ресурсов было затрачено на все это?! Но несмотря на многочисленных участников всего этого процесса, прозрачного информационного сопровождения всего этого не было. Хотя там крутились большие деньги, и это общественные деньги, поэтому и информационное сопровождение должно было быть максимально прозрачным!

Но почему-то в Сети можно было наблюдать как ряд государственных органов ограничился эпизодическими пресс-релизами, которые не обеспечивали этой самой прозрачности. Например, элементарно не найти информацию о составах комиссий и их регламенте – при каких условиях комиссия могла отклонить заявку, а при каких нет, кого она отклонила? Сколько человек подавало на получение компенсаций и надбавок, сколько людей получили деньги, или о критериях отнесения к карантинным объектам. Никому не показывали те же копии или выписки из протоколов комиссий.

Страшнее то, что медицинский работник, который трудился честно, не получил выплату. Ведь медики изначально не просили компенсацию, государство само же сказало и пообещало, а если уж сказали, зачем тогда обманывать и не давать?!

Необходимо поддержать всех. Просто повысить единовременно и качественно заработную плату, например, на 50% – обогнать все инфляционные процессы, и этим решится вопрос о плановом повышении заработной платы медицинским работникам.

– Страну накрыла очередная волна коронавируса, соответственно, нагрузка на медиков растёт. Как вы предлагаете поддержать врачей в этих условиях?

– Вместо единовременной компенсации нужно ввести страхование медицинских работников от несчастных случаев. Предлагаю передать эту функцию из госорганов в цивилизованный рынок страхования. Это же давно работает, надо просто использовать этот механизм. Министерству здравоохранения с Министерством труда и соцзащиты нужно разработать модель страхования медицинских работников, обсудить это с регулятором страхового рынка – Национальным банком – и прийти к консенсусу со страховыми компаниями. Сейчас как все происходит?

Медицинский работник заболел, а у руководителя больницы тысячи причин, чтобы не выдавать ему выплату! Возможно, потому что его сверху бьют по голове, чтобы он максимально сократил эти выплаты.

А в случае страхования: заболел, бери подтверждающие документы и иди в страховую компанию, получай компенсацию. Параллельно нужно ввести гарантирование профответственности медицинских работников. Во всем мире гарантирование профответственности медицинских работников – обязательный атрибут системы здравоохранения. Например, чаще начали говорить о медицинских ошибках. Понятно, что есть медицинская ошибка, но в цивилизованном мире есть понятный инструмент реагирования на это. Это когда при допущении ошибки со стороны медика, пострадавшему лицу выплачивается полноценная компенсация, медику предоставляется адвокат, то есть идёт полная функциональная поддержка медицинского работника, чтобы он не оставался один на один со всеми. Это целый механизм, чтобы система обеспечения медицинской помощи функционировала правильно, и чтобы взаимодействие с общественностью происходило максимально цивилизованно. В 2013-14 годах этот вопрос был проработан. Но в итоге этот законопроект был отклонен Мажилисом.

– А как защитить медработников непосредственно на рабочем месте?

– Первое, что нужно сделать, чтобы минимизировать риски на рабочем месте для медицинских работников – ввести нормативно-финансовое и ресурсное обеспечение безопасности труда медицинских работников. До пандемии этот вопрос был на последнем месте, никого это не интересовало. В период пандемии этот вопрос официально сузился до инфекционных средств индивидуальной защиты. Но тот же радиолог, который стоит возле аппарата, кто его обеспечивает средствами индивидуальной защиты?

Условия труда медицинских работников нужно улучшать. Вы знаете, что, например, прежде чем ввести химиопрепараты больному, их разводят. Но этот процесс очень токсичен для здорового человека. А разводит такие препараты в большинстве случаев медицинская сестра в перчатках и максимум в маске. Это влияет на их здоровье, но при этом об этом никто не говорит.

Почему? Все же не упирается только в маски и комбинезон от ковида. Есть много факторов, которые влияют на безопасность медицинских работников и непосредственно на его здоровье.

Ещё один вопрос – несоответствие медицинских организаций санитарным требованиям. Борьба за право бизнеса не должна была устрашать систему обеспечения санитарным благополучием! Например, возьмём элементарно вентиляционные системы в медицинских организациях. Когда их в последний раз мыли? В тарифе на медицинские услуги на это деньги не предусмотрены, если аким даст на это деньги, тогда их помоют. Но нужно понимать, что там не просто руками можно помыть, там существует целая система промывки, нужно нанимать людей, все это чистить, потому что там скапливаются внутрибольничные инфекции.

Подобные простые вещи в медицинских организациях не решались годами, но их нужно решать! Потому что это напрямую влияет на безопасность пациентов. Ведь, например, в инфекционных стационарах можно даже в стенах поковыряться и найти там пару устойчивых штаммов. То есть необходимо разработать и утвердить методику определения риска заражения инфекционными заболеваниями в медицинских организациях.

Соответственно, когда будет такая «карта рисков», тогда и управлять инфраструктурой будет намного эффективнее. То есть даже будет легче понять, где можно развернуть дополнительные койки в пандемию.

Также на сегодняшний день нужно сменить парадигму взаимодействия медицинских работников с информационными системами. Рапортуют, что у нас внедрены информационные системы в медицинских организациях, но по факту, что происходит? Медсестра сидит вручную пишет в журнале, параллельно рядом сидит другая её коллега, которая эти же данные вбивает в информационную систему. Зачем усложнять эту работу?

Нужно также пересмотреть подходы к повышению квалификации. Деньги на эти цели выделяют из республиканского бюджета, но по критериям непонятно, кому и как они идут. Регулярно по 40-50 миллионов тенге выделяют из местных бюджетов на повышение квалификации врачей. Но сам подход бессистемный.

Нужно внедрить пятилетнее планирование. Часто слышим о необходимости внедрения новых технологий, но в первую очередь речь должна идти о медицинском работнике, который работает и владеет этими технологиями. Почему-то процесс повышения квалификации не увязан с технологическим оснащением. Допустим, обучили кардиохирурга, а у него стойки или стола нет, на котором он должен делать операцию. Или наоборот, купили стол, а хирурга не обучили. Нужно опять-таки обеспечить прозрачность этого процесса.

Каждый госорган утверждает набор открытых данных, которые он должен предоставлять. Но в наборе открытых данных нет строки о расходах в здравоохранении, которые должен предоставлять Минздрав.

Выделяется около 1,5 триллионов тенге, но при этом непонятно куда они идут. Почему? Потому что Минздрав не включил в открытых данных вопрос о расходах государственного бюджета на здравоохранение.

Из-за этого все ходят и просят эти данные, но их не дают! Есть ещё такой инструмент, как национальные счета здравоохранения, которые ежегодно формируются. В этом документе указана вся структура расходов на здравоохранение. И, если раньше на сайте Республиканского центра развития здравоохранения можно было скачать эти данные, то сейчас их просто не выкладывают. Их решили убрать из открытого доступа.

В целом проблемы в здравоохранении не решить неким сезонным ковидным повышением выплат медицинским работникам. Нужен целый ряд комплексных мер.

– Благодарю вас за беседу!