В сентябре прошлого года президент Касым-Жомарт Токаев, выступая с ежегодным посланием казахстанцам, заявил, что «нужно создать единый легитимный институт онлайн-петиций для инициирования гражданами реформ и предложений», передает Azattyq Rýhy. В начале нынешнего года глава государства повторил поручение, произнося речь на открытии первой сессии парламента VII созыва. 25 июня 2021 года проект будущих поправок по вопросам общественного контроля был опубликован на портале «Открытые НПА». За две недели, отведенных на публичное обсуждение, документ собрал 246 просмотров и ни одного комментария.

«Из-за малой информированности общественности о том, как комментарии влияют на конечный текст проекта нормативного акта, культура широкого участия в процедуре обсуждения отсутствует», — констатируют авторы отчета о цифровых правах и свободах в Казахстане «Digital Rights Matter».

Вместо комментариев активные граждане с целью повлиять на законотворческий процесс инициируют петиции. Так, 29 сентября 2021 года правозащитники и журналисты в открытом заявлении выступили против принятия поправок, позволяющих ограничивать работу иностранных интернет-ресурсов, соцсетей и мессенджеров. Текст размещен на глобальном сайте-агрегаторе петиций Avaaz.

За последний год казахстанцы не раз прибегали к этому — пока ещё не легитимному — инструменту электронного участия, чтобы выразить своё мнение по целому ряду вопросов. При помощи сбора подписей под петициями граждане все ещё надеются сохранить группу озер Малый Талдыколь в столице, а также собирались остановить продажу музыкальной хоровой школы в Алматы, возобновить проект скоростного трамвая в южной столице, запретить проведение онлайн-выборов во время пандемии COVID-19. В некоторых случаях авторы петиций пытались продвигать менее разумные идеи — например, выступали против развития ювенальной юстиции и обязательной вакцинации детей.

В последнем случае текст заявления был опубликован на онлайн-платформе CitizenGO. Казахстанские фактчекеры выяснили, что это отнюдь не независимый сайт для петиций, а «один из глобальных инструментов целой сети ультраконсервативных групп для продвижения своей политической повестки». Кроме этого, журналист Михаил Козачков буквально продемонстрировал, как отсутствие верификации на этой интернет-площадке может способствовать накрутке голосов. Тем не менее, такое непрозрачное общественное возмущение возымело действие, формулировка об обязательной вакцинации детей не вошла в итоговый текст кодекса о здоровье народа.

Успех сайтов-агрегаторов петиций в сентябре 2020 года попытался повторить казахстанский общественный фонд «Центр прикладных исследований «TALAP». Пилотный проект otinish.kz вызвал у экспертов несколько критических вопросов о хранении персональных данных и верификации как инициаторов петиций, так и их подписантов. В данный момент сайт недоступен, на нём якобы ведутся технические работы из-за высокой нагрузки на серверы. Надо полагать, отечественная платформа стала бы хорошим подспорьем для реализации нынешних поправок, предполагающих внедрение института онлайн-петиций — Багдат Мусин, министр цифрового развития, инноваций и аэрокосмической промышленности, как раз не планировал тратить бюджетные средства на разработку нового сайта.

Сервис, по его словам, должен быть доступен казахстанцам уже во втором полугодии 2021 года. Перед этим депутатам парламента предстоит одобрить изменения в Административный процедурно-процессуальный кодекс, чтобы там появилось понятие «петиция». Однако и без него в кодексе, который был введен в действие только летом этого года, есть важная (на первый взгляд, близкая по смыслу) новелла — возможность коллективного обращения. Отметим, что для обращений государство уже создало специальную платформу, требующую верификации пользователей через eGov.

Эксперты между тем подчеркивают: коллективные обращения и петиции — отличные друг от друга инструменты гражданского участия. «Обращение — это разрешение единичной проблемы физического или юридического лица в административном (досудебном) порядке», — говорит Сабина Садиева, заместитель директора Казахстанского института стратегических исследований при президенте.

«Предположим, сотрудники какого-то предприятия что-то требуют от администрации завода или местных исполнительных органов власти и пишут коллективное обращение», — приводит пример Данила Бектурганов, директор общественного фонда «Гражданская экспертиза», член Экспертной группы по цифровым правам и свободам.

«А петиция — это, прежде всего, массовый запрос граждан на изменение каких-то общих для них правил, законов или разрешение общей проблемы, защиты общих интересов», — продолжает объяснять Садиева. Для того, чтобы показать широкий интерес к проблеме, нужны пороговые значения. По этому поводу авторы законопроекта, например, предлагают: для рассмотрения вопроса на уровне правительства петицию должны подписать не менее 50 тыс человек, на уровне акиматов областей, Алматы или Нур-Султана — не менее 1% населения административно-территориальной единицы. Марат Шибутов, политолог и член Национального совета общественного доверия, настаивает, что ключевым для всех уровней должна стать доля совершеннолетнего населения, а не фиксированное количество граждан. «2% — это как раз количество активных совершеннолетних граждан, которые участвуют в политике и пользуются государственными сервисами с ЭЦП», — обосновывает эксперт.

Пороговые значения — не единственный вопрос, который вызывает недоумение в связи с законопроектом. Петиция должна набрать 150 голосов, чтобы быть размещённой на интернет-ресурсе для начала присоединения граждан. Непонятно, каким образом будут собираться в течение 20 дней эти голоса, если документа не будет в публичном доступе.

Садиева соглашается, что инструмент онлайн-петиций недостаточно проработан с методологической точки зрения. По её словам, в отечественной практике больше внимания принято уделять оперативному запуску IT-продукта, а не механизму гражданского участия.

«Еще одним фильтром является наличие тем, которые не могут быть предметом петиций. Фактически из сферы действия законопроекта исключаются острые темы, которые вызывают общественный резонанс — деятельность правоохранительных и судебных органов, выборы, языковые вопросы. Широко обсуждаемый вопрос китайских инвестиций попадает под ограничение, как связанный с темой международных договоров. Кроме того, список запрещенных тем включает изменения решений в рамках ЧП и ЧС, что делает невозможным петиции в защиту бизнеса, страдающего от последствий пандемии COVID-19», — подчеркивает Бектурганов.

Замдиректора КИСИ тоже делится своими опасениями:

«Я до сих пор не знаю, как относиться к тому, что петиции будет рассматривать исполнительная власть. Возможно, это рабочий механизм — и президент, и министры достаточно сильно влияют на законодательные процессы. Но что будет делать аким села, если ему придёт петиция от сельчан, где люди потребуют уважать право местного сообщества на использование прилежащих земель для выпаса скота? А у него нет возможности менять правила и законы».

Другой угрозой для этого проекта (как и для других, связанных с гражданским участием) является культура политического неучастия людей. Несмотря на то, что казахстанцы — базово грамотные, в основном доверяют технологиям и имеют доступ к высокоскоростному интернет-соединению, позиция «моя хата с краю» все ещё довольно распространена, говорит Садиева. Она надеется на увеличение числа позитивных кейсов, которые изменят отношение. У Шибутова на этот счёт своя точка зрения:

«Бывают ситуации, когда наши люди резко начинают учиться всему — это, как правило, уголовные дела, рейдерство, незаконное увольнение, мошенничество и прочие беды и горести. Только получив определенную дозу бед на свою голову, человек начинает понимать, что в этой голове должно быть немного знаний».

В том числе о том, как с помощью государственных онлайн-сервисов получать нужную информацию и выражать своё мнение.

Однако для эффективного электронного участия и сами эти сервисы должны работать без перебоев. Весной 2020 года eGov не справился с количеством обращений от граждан, регистрирующихся для получения печально знаменитого пособия «42 500». Заявления на выплату подали более 8 млн граждан, одномоментно подавалось до 25 тыс обращений. Проблемы с доступом к порталу продолжались больше недели. Ненадежность портала электронного правительства и в случае с онлайн-петициями видится безусловным препятствием. «Скорее всего, раздел с петициями будет реализован в eGov. Если так, мы опять уткнемся в те проблемы, которые сейчас там есть», — констатирует Бектурганов.

В остальном же эксперт спешит подчеркнуть значимость этого инструмента: «Петиции имеют уже достаточно длинную историю, хороший бэкграунд за собой, чёткую силу, и исходя из этого, это обалденная штука. Это прямая демократия». Садиева же призывает разработчиков и общество взглянуть на ситуацию трезво: «Когда мы честно между собой договоримся, зачем нужны петиции в Казахстане, тогда все встанет на свои места: кто должен делать сайт, где рассматривать петиции, насколько оправданы пороги по количеству подписей».