Нурлан Жумагулов рассказал, как решить проблемы на нефтерынке страны

То, что поставлять на казахстанский рынок иностранным нефтедобытчикам не выгодно, известно давно – государство обязывает их отдавать на наше потребление 30-70% добываемого сырья. За исключением крупнейших зарубежных партнёров, разумеется. О том, как решить эту проблему и избежать дефицита топлива на внутреннем рынке, в интервью Azattyq Rýhy рассказал генеральный директор Союза нефтесервисных компаний Казахстана Нурлан Жумагулов.

– Нурлан, на каком уровне сейчас нефтедобыча в Казахстане?

– Мы сейчас добываем 86 миллионов тонн нефти в год. Где-то 17 миллионов поставляется на внутренний рынок, а остальное экспортируется.

– Что происходит с нефтяными месторождениями и почему в стране не открываются новые месторождения?

– Открытия крупных месторождений за последние десятилетия, к сожалению, не было. Здесь есть ряд факторов. Казахстан является закрытой страной и транспортировка нефти очень дорогая. К примеру, наша нефть уходит в Европу через порт Чёрного моря. Есть нефтепровод КТК с протяженностью более 1650 км и представьте, чтобы доставить до моря, нужно платить оператору нефтепровода при транспортировке 38 долларов за тонну. Это все влияет на себестоимость. Так же у нас высокие налоги, и есть обязательства по поставке добываемой нефти на внутренний рынок практически по себестоимости. И данные факторы дестимулируют инвесторов вкладываться в нефтегазовую отрасль. За последние 10 лет даже китайцы перестали вкладывать в казахстанскую нефтегазовую отрасль. Их интересуют уже готовые добычные активы. И надо понимать, что всегда существует риск не обнаружить коммерческую нефть. Сейчас, видимо, никто не хочет рисковать.

И ещё один фактор – по всем крупным месторождениям приоритетное право у национальной компании «КазМунайГаз», которая претендует на крупные запасы, в частности, на Каспийском море. За последние пять лет новые инвесторы пришли разведывать нефть на Каспийском море – это итальянская компания Eni, у них два месторождения – Исатай и Абай, российский «Лукойл», «Женис Оперейтинг», отдельно Shell. Получается, на всех этих морских проектах автоматически «КазМунайГаз» имеет 50% акционерного капитала, а остальные 50% у инвесторов. Но работает механизм рефинансирования. Когда зарубежный партнёр КМГ полностью вкладывает средства на разведку, нацкомпания ничем не рискует – она просто как партнёр и лишь при коммерческой добыче зарубежные партнёры могут возместить потраченные свои инвестиции на разведку с добываемой нефти Казахстана. Вот такой механизм работает. То есть, сейчас у нас нет открытой конкуренции.

– С какими проблемами сейчас сталкивается нефтедобывающая отрасль?

– Сейчас самый актуальный вопрос – это прозрачность, транспарентность цен на продукты. Сейчас нефтедобывающие компании поставляют нефть на НПЗ. Очень пассивная роль наших нефтеперерабатывающих заводов, которые лишь предоставляют услуги процессинга. То есть компании, которые имеют выходы на месторождения, покупают нефть с месторождений, далее поставляют нефть на процессинг в НПЗ, на выходе получают нефтепродукты и далее занимаются оптовыми и розничными реализациями нефтепродуктов. Почему бы нашим нефтеперерабатывающим заводам напрямую не покупать нефть с месторождений и иметь дополнительную прибыль и тем самым быстрее расплатиться по кредитам? В настоящее время все три нефтеперерабатывающих завода имеют кредиты, которые были взяты на модернизацию НПЗ. Это бы позволило быстрее расплатиться с долгами.

– А вы такое предложение вносили где-то или сейчас озвучиваете впервые?

– Я до этого писал у себя на странице. Вот смотрите, все НПЗ выплатили налогов на 12,2 миллиарда тенге. Это корпоративный подоходный налог. Если умножить платежи по КПН на 4, мы можем получить примерную прибыль после уплаты всех видов налогов.

А вот крупнейшая компания Petrosun, которая у нас является крупнейшим посредником, выплатила налогов за 21 год больше 26 миллиардов. То есть в два раза больше, чем у трёх наших НПЗ. Если умножить на 4, то это более 100 миллиардов тенге остается прибыль после всех видов налогов. Данные средства могли бы быть хорошей финансовой подпиткой для наших трёх НПЗ. Но в любом случае, нужна транспарентность механизма распределения нефти на внутренний рынок.

Сейчас непонятно, кто покупает нефть, по какой цене покупает нефть. Нужен транспарентный механизм. Это в целом повлияет на налоговые выплаты нефтедобывающей компании. Потому что сейчас поставлять нефть на внутренний рынок стало выгоднее. К примеру, нефтедобывающая компания может создать свою аффилированную кампанию и только этой аффилированной кампании продавать нефть по 20 долларов за баррель. А потом иметь сверхдоходы с реализации нефтепродуктов как на внутреннем рынке, так и на экспорте. Потому что налогообложение нефтедобывающего сектора больше, выше, чем обычный сектор экономики. И нужно навести порядок отрасли.

Чем выводить продажу сжиженного газа на электронную торговую площадку, государству надо было начать с того, чтобы сделать прозрачный механизм продажи нефти и через товарные биржи, и через электронную площадку. Тогда было бы ясно, кто покупает и цена, возможно бы, не была бы 15 долларов за баррель, а, возможно, выросла бы до 30-40, а может и 50 долларов за баррель. Тем самым нефтедобывающие компании больше бы заплатили налогов. Считаю новому Правительству важным принять во внимание ряд предложений для развития нефтегазовой отрасли.

– Расскажите подробнее о продаже нефти на внутреннем рынке через товарные биржи. Как это происходит?

– Государство обязывает нефтяников поставлять 30-70% добываемой нефти на отечественные НПЗ практически по себестоимости (за исключением ТШО, КПО, НКОК). Это 15-25 долларов за баррель. Многие малые и средние нефтедобывающие компании не имеют доступ к НПЗ, и им приходится продавать нефть посредникам, то есть давальцам, которые, имея доступ на НПЗ, занимаются оптовыми продажами ГСМ. Ещё ряд крупных нефтедобывающих компаний продают нефть своим аффилированным компаниям. Такой механизм позволяет извлекать дополнительный доход нефтяным компаниям. Из-за разницы в системе налогообложения (у нефтяников он очень высокий) бюджет недополучает налоговые поступления.

– Может тогда проще вывести НПЗ на оптовый рынок ГСМ?

– В настоящее время все три НПЗ занимаются лишь процессингом (перерабатывают нефть КМГ и частных компаний – «давальцев»). Цены процессинга в Казахстане в 3-4 раза дороже от общепринятых расценок (достигает $90 за тонну нефти, из которых 2/3 уходит на погашение кредитов, взятых на модернизацию). Самостоятельные действия НПЗ по покупке нефти и оптовой реализации нефтепродуктов позволят увеличить прибыль НПЗ и раньше времени рассчитаться с кредитами в валюте. К примеру, за 2021 год КПН всех трёх заводов составил 12.3 млрд тенге, а КПН одной лишь частной давальческой компании Petrosun – 26.6 млрд тенге (КПН позволяет вычислить чистый кэш после уплаты налогов). И это происходит на протяжении многих лет.

– Что происходит с добычей газа в Казахстане?

– «QazaqGas», получив статус нацкомпании, стал самостоятельным игроком на газовом рынке. Компания скупает природный газ по себестоимости с премией в 10% у нефтяных компаний. Это позволяет отпускать дешевый газ на внутреннем рынке и продавать дорогой газ на экспорт. Аналогичный механизм нужно применить в отношении сжиженного газа. «Самрук-Казыне» нужно перепоручить строительство нового ГПЗ на Жанаозене «QazaqGas».

C запуском газохимических проектов в Атырау возникнет дефицит сжиженного газа на рынке. Сейчас страна стабильно производит 3.2 млн тонн газа, половина из которых уходит на экспорт. Только 3 компании имеют право на экспорт: ТШО, «Жайыкмунай» и GPC (аффилирована с QazaqGas). Однако ежегодно не менее 200 тысяч тонн газа также вывозится частниками, несмотря на запрет. Цифра может быть больше. По рынку сжиженного газа полный хаос. В тоже время «QazaqGas» планирует строительство нескольких ГПЗ на Кашагане. В ЗКО также обсуждается строительство новых ГПЗ. Уже сейчас нужна консолидация рынка по сжиженному газу.

Государству пора перенять норвежский опыт управления нефтегазовыми проектами. В Норвегии предвидели, что национальная компания не всегда является эффективной, и в целях увеличения госдоходов создали государственную компанию Petoro, которая имеет приоритетное право в участии во всех крупных нефтегазовых проектах (при этом разделяет финансовые риски с другими партнёрами). Petoro имеет инструмент прямого финансового интереса государства во всех перспективных проектах, не вмешивается в операционную деятельность нефтедобывающей компании, а лишь перенаправляет извлеченную прибыль напрямую в Норвежский фонд.

В текущем году истекает срок действия контрактов у «СНПС-Актобемунайгаз». Понятно, что государство продлит контракт, но на каких условиях? Не за горами пересмотр договора по Тенгизскому проекту. Инструмент прямого финансового интереса государства можно и нужно внедрять в обмен на продление контракта.

– Благодарю Вас за интересную беседу.

Жан МУРЗА